Фильм «Ван Гоги» режиссёра Сергея Ливнева — это весьма реалистичная, но всё же притча о том, что наши отношения с родителями в дальнейшем определяют не только выбор в той или иной ситуации, но и встраивают в каркас судьбы все значимые детали.

Сквозной метафорой в фильме выступает иголка, сидящая в мозгу главного героя Птицына (Алексей Серебряков). Этот острый предмет появился в его голове, когда тот был младенцем. Причина так и остаётся невыясненной. Иголка оказалась там то ли в результате аффекта матери, то ли попытки отца кому-то отомстить, то ли замысла самого Создателя, имевшего на то авторитарное право.

Иголка эта не опасна. За 52 года жизни героя она не сместилась ни на миллиметр, но она служит ему своеобразным психосоматическим раздражителем, провоцирующим жестокие мигрени и мучительные флэшбэки с отсылкой в детство.

Отец Птицына, Его Величество (Даниэль Ольбрыхский), подходит к страшному финалу своей жизни. Яркая, творческая, полная разнообразных увлечений жизнь скатывается к пугающему тремору и разладу с памятью — к прогрессирующей деменции.

И в таких жёстких условиях Птицыну предстоит разобраться, любит он отца или ненавидит, прощает его или проклинает, выживет без него или выберет столь милый его «эго» суицид.

Каждый из персонажей фильма соткан из добра и зла, любви и жестокости. Очень выразительна в этом смысле Ирина (Елена Коренева), буквально перечеркнувшая свою личную жизнь и карьеру и посвятившая себя служению великому дирижёру Виктору Гинзбургу (он же Его Величество). При этом она удивительным образом сочетает в себе черты типичной домработницы-бесцветной моли и ухоженной женщины, которая должна была стать музой, если следовать клише. Однако, она ею не стала, а пронесла свой крест (свой выбор) вплоть до освобождения, скреплённого обязательством приглядывать за могилами.

Ещё один ёмкий образ – Маша (Полина Агуреева). Вот она воспринимается с большим знаком плюс, несмотря на то, что пасует перед роковым противоречием. Маша навсегда прощается с Птицыным не потому, что тот убедил её, что не сможет дать ей счастья, а потому, что родители сконструировали судьбу каждого из них, невольно предопределив крах их отношений. В семье Маши принято восхищаться друг другом, целовать в макушку и считать своих детей самыми талантливыми и априори непогрешимыми. А вот в семье Птицына допускается, что у ребёнка с рождения сидит иголка в мозгу, и что в дальнейшем он вполне закономерно вырастает в полноценного лузера.

Воплощая свой замысел, режиссёр отталкивается от того, что людские отношения объёмны, переливчаты и не терпят продвижения в одной плоскости. Отец, который поначалу кажется махровым эгоистом, загубившим жизнь своего ребёнка, оказывается бесконечно близок своему сыну по крови и по духу. Сын, переживший разлад с отцом и преодолевший физическое с ним расставание, в итоге находит желанный мир с самим собой.

Творчество Птицина-художника чётко разделено на два периода: до смерти отца и после. Этап «до» — это сомнительной художественной ценности веревочные инсталляции, которые герой сплетает и расплетает, пытаясь преодолеть психологическую травму, а на деле всё стремительнее увязая в ней. Этап «после» – это погружение в примитивное искусство, в работы его подопечных стариков, которые на закате дней находят утешение в незамысловатом творчестве. А Птицын наконец-то обретает покой, став нужным и занявшись благородным в своей простоте делом. Он перестаёт требовать заботы и любви к себе, а обретает драгоценное свойство дарить любовь и внимание. Эта чрезвычайно важная трансформация в сознании героя позволяет ему вырваться из кошмара, сотканного из обвинений, требований, самоедства и суицидального отчаяния.

Самые дорогие автору картины персонажи – это старики и дети. В них он находит чистоту, мудрость и источник жизни. Отец Птицына, став беспомощным, перестаёт упиваться собственной гениальностью и начинает чувствовать в ближних дорогих сердцу людей. Для собственного сына его музыка наконец-то начинает звучать как память о детстве, юности, друзьях семьи, а не как зловещий знак того, что всё напрасно в прошлой и нынешней жизни.

Ничего и никогда не бывает напрасно, и музыка в фильме призвана раскрыть эту идею со всей убедительностью. Недаром в финале вместе с титрами мы видим целую коллекцию забавных ван гогов, сменяющих друг друга под умиротворяющую музыку — воплощение успокоения и принятия, победивших обиду и уныние.