На сером брюхе Моста бликует вода. Рыбе щекотно. Осенью травы Зелёные трэш и обман. А кости нежны. Алый мячик Копит слёзы секретно. Утка исчезла. Цвета скумбрии Небо в конце октября. А тыква в

All hallow ees (англ., устар.) Леденец, шоколадка, конфетка Накрутила сто с лишним гостинцев Ожидая души усопших Что охочи до жертвенной пищи Налетели детишки в костюмах Ведьм, драконов, вампиров, Пиратов, эльфов, мумий Семейка вся

Машешь убегающему, Ускользающему, потерянному, Промотавшему всё сердцу милое. Встречно выбрасываешь руку помощи, Крепкую такую, на вид канатную, С впечатляюще вздутыми жилами. А тот ответно лишь нервно скалится И тут же пугливо отшатывается. Делает

Солнечный ремень безопасности Перекинутый через чёрное сердце Утыканное кнопками, ветками И какими-то другими То ли зубочистками, то ли скрепками Разгоняющими кровообращение Вплоть до тошноты, зуда и жжения Подсолнух, откуда в тебе эта хитрость

С белыми плотными зубами похожими на подушечки жвачки такими же блестящими и с закруглёнными углами что удивительно в натуральную величину но при том с самыми обыкновенными глазами цвета осоловевшего от скуки мха и

Чужие лица как птицы шуршали клювами цвета кости слоновой частицы а если точнее то панциря больших черепашьих субстанций что тёрлись спинами сонно брезгливо как побитые мысли поминутно кровили и ныли подобно ранкам во

Грустное сердце Тревожное грустное сердце Забилось куда-то Чуть ниже дыханья Запутавшись в рёбрах Что хрустнули бойко Срастаются тяжко Особенно это Которого нету Адамово вроде Там место пустое Туда и скатилось То сердце в

Первый снег был приметой грядущей разлуки, Некрасивые хлопья и тревожные звуки, Поглощал он намёк на протяжное счастье, Усыпáл плечи, чувства, а также запястья. А запястья-то в шрамах продольных Бордовых, Словно руки тянулись к

А внутри непокой. Что, в душе? Вразнобой? Ах, ведь скажете тоже — совсем не такой. Там ведь вой, страшный вой, уже полуживой и почти что родной оттого, что он мой. И не сжечь, не

Родное — больное, родное — чужое, родное предавшее, рваное чувство под тряпкой кровавой, конфликт поколений, конфликт предпочтений, конфликт разночтений, но всё это вздор, поскольку ты помнишь, когда провинился не раз и не два, а сколько

Долгое умолчание, протяжное и, кажется, уже неживое, погружённое в зыбь, заверченное в вязкий кокон мелких множественных обид, которые один простодушно прощает и забывает, а другой копит и прячет, копит и прячет, а потом

Когда обронённое слово, такое глупое, неуместное и жестокое, выплюнутое тобой в состоянии вакуума и погружённости в свои мелкие, ничтожные мысли, когда слово это смывает, как злая тугая морская волна, улыбку с лица любимого